Танец с драконами. Дейенерис. Часть 2.

Придерживая свой токар, Дейенерис начала спускаться мимо них вниз по широкой мраморной лестнице. Она спускалась по одной ступеньке, чтобы не запутаться в бахроме и не полететь вниз головой к месту суда.

Миссандея объявила её. Маленькая переводчица обладала приятным, сильным голосом.

- Склоните колени перед Дейенерис Бурерождённой, Неопалимой, королевой Миэрина, королевой Андалов, Ройнаров и Первых людей, кхалиси Великого травяного моря, Разбивающей оковы и Матерью драконов.

Зал был полон. Безупречные стояли спиной к колоннам, держа в руках щиты и копья, шипы на их шлемах торчали вверх, как ряд ножей. Миэринцы собрались под восточными окнами. Её вольноотпущенники стояли отдельно от своих бывших хозяев. Пока они стоят рядом, в Миэрине не будет мира.

- Встаньте, - Дени уселась на скамью. Зал встал. По крайней мере, это они делают вместе.

Резнак мо Резнак держал список. Обычай требовал, чтобы королева начала с посланника Астапора, бывшего раба, назвавшегося лордом Гаэлом, хотя никто не мог подтвердить, что он таковым являлся.

Лорд Гаэл обладал бурыми гнилыми зубами во рту, а лицом, покрытым жёлтыми пятнами, напоминал ласку. Он преподнёс королеве подарок.

- Великий Клеон шлёт эти домашние туфли в знак своей любви к Дейенерис Бурерождённой, Матери Драконов.

Ирри обула туфли на ноги Дени. Они были сделаны из позолоченной кожи, украшенной зелёным пресноводным жемчугом. Неужели этот мясник-король полагает, что пара милых туфель поможет ему завоевать мою руку?

- Король Клеон очень щедр. Передайте ему мою благодарность за его прекрасный подарок.

Прекрасный, но сделанный для ребёнка. Дени обладала маленькой ножкой, но даже её пальцам было тесно в туфлях.

- Великий Клеон с радостью узнает, что вам понравился его подарок, - произнёс лорд Гаел. – Его Великолепие поручил мне заявить, что он всегда готов защитить Мать Драконов от её врагов.

Если он снова заикнётся о моей свадьбе с королём Клеоном, я запущу этими тапочками ему в голову, подумала Дени, но на этот раз астапорский посланец не имел, видимо, никаких поручений относительно королевской женитьбы. Вместо этого он сказал:

- Пришло время Астапору и Миэрину положить конец дикому правлению Мудрых Господ из Юнкая, врагов всех тех, кто выбрал путь свободы. Великий Клеон поручил мне передать вам, что вскоре его новые Безупречные будут готовы маршировать вместе с вашими бойцами.

Его новые Безупречные – звучало, как похабная шутка.

- Король Клеон проявит мудрость, если будет возделывать свой сад и оставит Юнкайцам их хлопоты. – Дени отнюдь не питала симпатии к Юнкаю. Ей пришлось с сожалением покинуть Жёлтый город после того, как она разбила их армию в поле. Мудрые Господа вернулись к работорговле немедленно после её ухода, а кроме того, занялись увеличением сборов, призывом наёмников и сколачиванием разнообразных союзов против неё.

Клеон, самопровозгласивший себя Великим, был, однако, ничем не лучше. Король-Мясник восстановил рабство в Астапоре, с единственной разницей – вчерашние рабы стали господами, а бывшие рабовладельцы заняли их место.

- Я всего лишь молодая девушка, неопытная в вопросах войны, - обратилась она к лорду Гаэлу, - но до нас дошла весть, что Астапор голодает. Пусть король Клеон накормит своих людей прежде, чем вести их на битву.

Жестом она отпустила посланника.

- Великолепная, - спросил Резнак мо Резнак, - выслушаешь ли ты благородного Хиздара зо Лорака?

Опять? Она кивнула и Хиздар шагнул вперёд – высокий мужчина, очень стройный, с безупречной кожей цвета янтаря. Он поклонился на том же месте, где недавно мёртвым лежал Стойкий Щит. Мне нужен этот человек, напомнила себе Дени. Хиздар – состоятельный торговец с множеством друзей в Миэрини и ещё большими связями за морем. Он посещал Волантис, Лис и Кварт, имел родственников в Толосе и Элирии и даже мог оказывать определённое влияние в Новом Гисе, где Юнкай пытался разжечь вражду против Дени и её правления.

А ещё он был богат. Сказочно богат…

И станет ещё богаче, если я удовлетворю его прошение. Когда Дени закрыла городские бойцовые ямы, цена на них стремительно рухнула. Хиздар зо Лорак вцепился в них обеими руками, скупая по дешёвке и сейчас владел большинством боевых арен Миэрина.

Причёска вельможи имела вид черно-красных жёстких крыльев, поднимавшихся от его висков. Это придавало ему такой вид, как будто его голова собралась отправится в полёт. Его длинное лицо казалось ещё длинее из-за бороды, перехваченной золотыми кольцами. Пурпурный токар был увешан аметистами и жемчугом.

- Ваше Великолепие знает причину, по которой я здесь.

- Если только у вас нет иной цели, кроме как досаждать мне. Сколько раз я вам отказывала?

- Пять, Ваше Великолепие.

- Теперь шесть. Я не собираюсь открывать бойцовые ямы.

- Если Ваше Величество выслушает мои аргументы…

- Я их слышала. Пять раз. Вы готовы сказать что-то новое?

- Старые аргументы, - признал Хиздар, - облачённые в новые слова. Приятные и вежливые слова, более подходящие для слуха королевы.

- Я вижу отсутствие внятного объяснения причин, а не любезностей. Ваши аргументы я слышала так часто, что сама могу изложить их вам. Хотите? – Дени наклонилась вперёд – Бойцовые ямы были частью Миэрина с момента основания города. Единоборство в них глубоко религиозно по своей природе, кровь приносится в жертву богам Гиса. Смертельное искусство Гиса вовсе не бойня, а демонстрация отваги, мастерства и силы, доставляющая радость вашим богам. Победители осыпаны милостями и прославлены, павших чтят и помнят. Вновь открыв ямы, я покажу народу Миэрина, что я уважаю их историю и обычаи. Ямы широко известны по всему миру. Они поднимают торговлю Миэрина, наполняя городскую казну монетами со всех концов света. Все мужчины испытывают тягу к вкусу крови и ямы помогают утолить эту жажду, делая жизнь в городе более спокойной. Преступникам, приговорённым к смерти в песках, ямы предоставляют возможность пройти испытание поединком, последний шанс, чтобы доказать свою невиновность.

Она откинулась назад и качнула головой

- Вот. Как я справилась?

- Ваше Великолепие изложили дело гораздо лучше, чем я мог бы надеяться сделать сам. Я вижу, что вы так же красноречивы, как и прекрасны. Я полностью убеждён.

Она рассмеялась.

- А вот я нет.

- Ваше Великолепие, - прошептал ей на ухо Резнак мо Резнак, - в обычаях города взымать десятину со всех доходов от бойцовых ям, за вычетом расходов, как налог. Монетам можно было бы найти много благородных способов применения.

- Возможно… хотя если бы мы вновь открыли ямы, то стали бы брать десятину до вычета расходов. Я всего лишь молодая девушка и слишком мало знаю об этом, но я жила с Ксаро Кхоаном Даксосом достаточно долго, чтобы кое-чему научиться.

Хиздар, если ты будешь командовать армиями так же, как командуешь доводами, ты завоюешь мир… но мой ответ прежний - нет. В шестой раз.

- Слово королевы, - он поклонился снова, более низко, чем прежде. Жемчужины и аметисты мягко стукнулись о мраморный пол. Хиздар зо Лорак был весьма гибким мужчиной.

Он мог бы быть красивым, если бы не дурацкие волосы. Резнак и Зелёная Милость призывали Дени взять Миэринского вельможу в мужья, чтобы примирить город с её властью. Хиздар зо Лорак мог бы подойти, если повнимательнее присмотреться. Скорее он, чем Скахаз. Бритоголовый был готов оставить свою жену ради неё, но Дени вспоминала об этом предложении с содроганием. Хиздар хотя бы знает, как улыбаться.

- Великолепная, - произнёс Резнак, сверяясь со списком, - благородный Граздан зо Галар взывает к вам. Вы выслушаете его?

- С удовольствием, - произнесла Дени, любуясь отсветами золота и блеском зелёных жемчужин на подаренных Клеоном туфлях, изо всех сил стараясь при этом не замечать, как они сдавили её пальцы. Граздан, как её предупредили, приходился двоюродным братом Зелёной Милости, чья поддержка была для неё неоценима. Жрица была голосом мира, принятия и послушания законной власти. Я уважительно выслушаю, что желает её кузен.

Его желание касалось золота. Дени отказалась компенсировать потерю рабов всем Великим Господам, но миэринцы продолжали искать другие пути, чтобы вытрясти из неё деньги. Благородный Граздан имел в собственности рабыню, которая была очень хорошей ткачихой. Плоды её труда высоко ценились, и не только в Миэрине, но и в Новом Гисе, Астапоре и Кварте. Когда она состарилась, Граздан купил полдесятка юных девушек и приказал старой карге обучить их секретам её мастерства. Старуха нынче мертва. Её ученицы, освободившись, открыли магазин у стены, выходящей на бухту и продают там свои изделия. Граздан зо Галар просил о доле с их выручки.

- Они обязаны мне своим мастерством, - настаивал он, - я выкупил их на аукционе и приставил к ткацкому станку.

Дени слушала безмолвно, с неподвижным лицом. Когда он закончил, она спросила:

- Как звали старую ткачиху?

- Ткачиху? – Граздан перевалился с ноги на ногу, нахмурившись. – Её звали Эльза, скорее всего. Или Элла. Она умерла уже шесть лет назад. Я владел таким большим количеством рабов, Ваша Милость.

- Пусть будет Эльза. Вот наша воля. С этих девушек ты не получишь ничего. Это Эльза обучила их ткачеству, не ты. Ты же купишь девушкам новый ткацкий станок, лучший из тех, что можно купить за деньги. Так ты заплатишь за то, что забыл имя старой женщины.

Резнак хотел вызвать следующего носителя токара, но Дени потребовала пригласить вольноотпущенника. После этого она выслушивала по очереди бывших господ и бывших рабов. Многие из вопросов, представленных ей, касались возмещения. Миэрин подвергся зверскому разграблению после захвата. Ступенчатые пирамиды могущественных граждан смогли избежать худших проявлений, но в районах простонародья бушевала оргия грабежей и убийств, чинимых как восставшими рабами, так и голодными ордами из Юнкая и Астапора, ворвавшимися в город через разбитые ворота. Её Безупречным в конце концов удалось восстановить порядок, но грабежи оставили ворох неприятных последствий, в которых теперь приходилось разбираться королеве.

Пришла женщина из числа зажиточных горожан, чей муж и сын пали, защищая городские стены. Во время грабежа она в страхе бежала к брату. Вернувшись, она нашла свой дом превращённым в бордель. Шлюхи нарядились в её одежды и драгоценности. Она хотела вернуть себе дом и драгоценности. «Пусть они оставят себе одежду» - разрешила она. Дени обещала вернуть ей драгоценности, но сочла, что хозяйка потеряла права на дом, когда оставила его.

Пришёл бывший раб с обвинениями к благородному члену семьи Зхак. Недавно он взял в жёны вольноотпущенницу, бывшую в наложницах у благородного господина перед тем, как город пал. Благородный лишил её девственности, использовал для своих утех и наградил ребёнком. Её новый муж требовал, чтобы того кастрировали, как виновного в изнасиловании и достаточное количество золота в качестве платы за то, что он будет растить бастарда его благородия как собственного ребёнка. Дени присудила ему золото, но отказала в кастрации.

- Когда он лёг с ней, твоя жена была его собственностью и он мог поступать с ней как пожелает. По закону это не изнасилование. – Её решение не понравилось ему, она это видела. Но если она кастрирует каждого мужчину, который когда-либо спал с рабыней для утех, ей вскоре придётся править городом евнухов.

Пришёл мальчик, моложе, чем Дени, слабый, с шрамом на лице. Он был одет в потёртый серый токар с серебряной бахромой. Его голос ломался, когда он рассказывал, как двое из домашних рабов его отца взбунтовались в ночь, когда рухнули ворота. Один прикончил его отца, другой – его старшего брата. Вдвоём они изнасиловали его мать перед тем, как убить её тоже. Самому ему удалось спастись, отделавшись только шрамом на лице. Один из убийц до сих пор живет в том доме, а другой вступил в армию королевы и теперь стал одним из Людей Матери. Мальчик хотел, чтобы их обоих повесили.

Я властвую над городом, построенном из праха и смерти. У неё не было иного выбора, кроме как отказать ему. Она объявила полную амнистию за все преступления, происшедшие во время грабежа. Также не собиралась она преследовать и рабов, восставших против своих господ.

Когда она сказала это, мальчишка бросился на неё, но его ноги запутались в токаре и он с размаху растянулся на пурпурном мраморе. Силач Бельвас в тот же миг оказался рядом с ним. Здоровенный коричневый евнух сгрёб его одной рукой, поднял над полом и встряхнул, как мастифф крысу.

- Довольно, Бельвас, - приказала Дени, - Отпусти его.

Мальчишке она сказала:

- Этот токар – твоё сокровище, ибо он спас тебе жизнь. Ты ещё молод, поэтому мы забудем о том, что произошло. Тебе стоит сделать то же самое.

Пока она говорила, мальчишка смотрел мимо неё, а когда в конце ей удалось поймать его взгляд, она поняла – Гарпия получила ещё одного сына.

К середине дня Дейенерис стала явственно ощущать вес короны на голове и жесткость скамьи под собой. С таким большим числом посетителей она даже не могла прерваться на еду. Вместо этого она отправила Чхику на кухню, откуда та принесла блюдо с лепёшками, оливками, инжиром и сыром. Всё это она грызла, продолжая выслушивать просьбы, делая время от времени глоток разбавленного водой вина. Инжир был хорош, оливки ещё лучше, но вино оставляло во рту терпкое металлическое послевкусие. Мелкий, бледно-жёлтый местный виноград давал вино не лучшего качества. Мы не торгуем вином. Кроме того, Великие Господа сожгли лучшие рощи оливковых деревьев.

Во второй половине дня явился скульптор, предлагавший заменить голову величественной бронзовой гарпии, установленной на Площади Очищения, на голову, выполненную в образе Дени. Она отказала ему со всей возможной любезностью. Щуку небывалых размеров поймали в Скахазадхане и рыбак желал преподнести её королеве. Она выразила своё восхищение от небывалого улова, наградила рыбака кошелем серебра и отправила щуку на кухню. Медник преподнёс ей военный наряд из полированных колец. Она приняла его с преувеличенной благодарностью. Одеяние было приятно лицезреть, оно ослепительно сверкало на солнце, но дойди дело до реальной битвы, Дени предпочла бы сталь. Даже молодые девушки, которые ничего не понимают в войне, знают это.

Туфли, подаренные королём-мясником, сделались просто несносными. Дени сбросила их и уселась, поджав одну ногу под себя и покачивая другой взад-вперёд. Не самая подходящая поза для правительницы, но она устала быть ей. Корона вызывала у неё головную боль, а ягодицы совсем онемели.

- Сир Барристан, - позвала она, - я знаю, какое качество требуется королю прежде всего.

- Отвага, Ваша Милость?

- Железные ягодицы, - усмехнулась она, - я только и делаю, что сижу.

- Ваша милость слишком много взваливает на себя. Вы должны переложить на плечи советников большую часть ваших забот.

- У меня слишком много советников и слишком мало подушек. – Дени повернулась к Резнаку. – Сколько ещё?

- Двадцать три, если угодно Вашему Великолепию. С многочисленными жалобами. – Сенешаль заглянул в бумаги. – Один телёнок и три козы. Далее без сомнения последуют овцы и ягнята.

- Двадцать три, - Дени вздохнула. – У моих драконов развился удивительный вкус к баранине с тех пор, как мы стали платить компенсацию за их убийства. Эти претензии обоснованы?

- Некоторые люди принесли обгорелые кости.

- Люди умеют разводить огонь. Люди жарят баранину. Обгорелые кости не доказывают ничего. Бурый Бен говорил о красных волках в холмах за городом, шакалах и диких псах. Должны ли мы платить полновесным серебром за каждого ягнёнка или козу, заблудившихся между Юнкаем и Сказадханом?

- Нет, Великолепная, - Резнак поклонился. – Должен ли я прогнать этих негодяев или вы желаете, чтобы их высекли?

Дейенерис поёрзала на скамье. «Ни один человек не должен бояться приходить ко мне». Часть жалоб была ложью, она не сомневалась, но большинство были настоящими. Её драконы выросли слишком большими, чтобы обходиться крысами, кошками или собаками. Чем больше они едят, тем крупнее становятся, предупреждал её сир Барристан, и чем больше они вырастают, тем больше они будут есть. Дрогон особенно вырвался вперёд и мог легко съедать по овце в день.

- Возместите им стоимость их животных, - велела она Резнаку, - но отныне просители должны являться в Храм Милостивых и подтверждать свои претензии святой клятвой перед лицом богов Гиса.

- Будет исполнено, - Резнак повернулся к просителям. – Её Великолепие королева согласилась компенсировать каждому из вас потерю ваших животных, - он говорил на Гискарском наречии. - Явитесь завтра к моим приказчикам и вам будут выданы деньги или товары, на ваш выбор.

Объявление было встречено угрюмым молчанием. Может показаться, что они рассчитывали на большее, подумала Дени. Они получили всё, зачем приходили. Или это не то, что должно удовлетворить этих людей?

Один человек задержался позади, пока остальные выходили – приземистый человек с обветренным лицом, бедно одетый. Его волосы были как шапка из грубой красно-чёрной проволоки, обрезанной над ушами. В одной руке он держал тяжёлый завязанный мешок. Он стоял с опущенной головой, уставившись в мраморный пол, как будто напрочь забыв, где находится. И чего хочет этот? – задалась вопросом Дени.

- Склонитесь перед Дейенерис Бурерождённой, Неопалимой, правительницей Миэрина, королевой андалов, ройнаров и Первых людей, кхалиси Великого травяного моря, Разбивающей оковы и Матерью драконов. – провозгласила Миссандея своим высоким, приятным голосом.

Когда Дени вставала, токар начал спадать с неё. Она подхватила его и поддёрнула на место.

- Ты, что с мешком, - позвала она. – Ты хочешь что-то сказать нам? Можешь подойти.

Когда он поднял голову, его глаза были красными и выглядели, как открытые раны. Дени заметила, как сир Барристан белой тенью скользнул ближе к ней. Человек приближался, как каменный истукан, один шаг, затем другой, сжимая свой мешок. «Он пьян или болен?» -  подумалось ей. Под его жёлтые, потрескавшиеся ногти набилась грязь.

- Что это? – спросила Дени – Ты хочешь изложить передо мной жалобу или прошение? Чего ты хочешь от нас?

Его язык нервно облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы.

- Я… я принёс…

- Кости? – сказала она нетерпеливо – Обгоревшие кости?

Он опустил мешок и высыпал его содержимое на мрамор.

Там оказались кости, сломанные и почерневшие. Более длинные были расколоты до мозговой сердцевины.

- Это была черная, - сказал человек на гискарском, - крылатая тень. Она упала с неба и… и…

Нет, Дени затрясло, нет, нет, о нет!

- Ты что, глухой, дурачина? – Резнак мо Резнак накинулся на человека. – Ты не слышал моего объявления? Явись завтра к моему приказчику и тебе заплатят за твою овцу.

- Резнак, - произнёс сир Барристан тихо, - придержи свой язык и разуй глаза. Это не овечьи кости.

Нет, понимала Дени, это кости ребёнка.

Танец с драконами. Дейенерис. Часть 1.

ДЕЙЕНЕРИС

Она могла слышать, как мертвец поднимается по ступеням. Медленный, размеренный звук шагов долетал раньше, отражаясь эхом от пурпурных колонн её зала. Дейенерис Таргариен ожидала его, сидя на скамье из чёрного дерева, которую она сделала своим троном. Её глаза опухли со сна, а серебристо-золотые волосы растрепались.

- Ваша светлость, - сказал сир Барристан Селми, лорд-командующий её Королевской гвардии. – Вам нет нужды видеть это.

- Он умер за меня, - Дени запахнула львиную шкуру на своей груди. Под ней чистая белая льняная туника покрывала её до середины бёдер. Ей снился дом с красной дверью, когда Миссандея разбудила её. У неё не было времени одеться.

- Кхалиси, - прошептала Ирри, - вы не должны прикасаться к мертвецу. Это плохой знак.

- Только, если не вы сами его убили, - добавила Чхику, более ширококостная, чем Ирри, широкобёдрая и полногрудая, - это все знают.

- Все знают, - подтвердила Ирри.

Дотракийцы были мудры во всём, что касалось лошадей, но в большинстве других вещей оказывались абсолютно невежественны. Кроме того, они всего лишь девчонки. Её рабыни были одного с ней возраста – взрослые женщины по виду, со своими чёрными волосами, медной кожей и миндалевидными глазами, но девчонки по сути. Их подарили ей, когда она вышла за Кхала Дрого. Того самого Дрого, который подарил ей шкуру, которую она носила, шкуру храккара, белого льва Дотракийского Моря. Она была слишком велика для неё и пахла плесенью, но шкура придавала ей чувство, будто её солнце-и-звёзды всё ещё с ней.

Серый Червь появился на вершине лестницы первым, неся факел в руке. Его бронзовый шлем был увенчан гребнем из трех шипов. За ним следовали четверо его Безупречных, неся мертвеца на плечах. На их касках было по одному шипу, а лица показывали так мало эмоций, будто тоже были отлиты из бронзы. Они положили тело к её ногам. Сир Барристан отдёрнул окровавленный саван. Серый Червь опустил факел, чтобы она могла видеть.

Лицо мертвеца было гладким и безволосым, а щёки разрезаны от уха до уха. Это был высокий, голубоглазый человек с открытым лицом. Какой-то из сыновей Лиса или Старого Волантиса, попавший в плен к корсарам и проданный в рабство в красном Астапоре. Ран на теле было больше, чем она могла сосчитать.

- Ваша Светлость, - произнёс сир Барристан, - на камнях аллеи, где его нашли, была нарисована гарпия…

- …нарисована кровью, - Дейенерис уже знала этот почерк. Сыны Гарпии устраивали резню по ночам, и после каждого убийства оставляли метку.

- Серый Червь, почему этот человек один? Где его напарник? – по её приказу Безупречные всегда по ночам патрулировали улицы Миэрина парами.

- Моя королева, - ответил капитан, - твой слуга Стойкий Щит не был на дежурстве прошлой ночью. Он шёл в… в определённое место… выпить и найти компанию.

- Определённое место? Что ты имеешь в виду?

- Дом удовольствий, Ваша Светлость.

Бордель. Половина её вольноотпущенников пришли из Юнкая, где Мудрые Хозяева были известны подготовкой рабов для утех. Путь семи вздохов. Бордели, как грибы, выросли по всему Миэрину. Все это знают. Им это нужно, чтобы выжить. Еда дорожала каждый день в то время, когда плоть становилась всё дешевле. Она знала, что в беднейших районах, между ступенчатыми пирамидами знатных работорговцев Миэрина, бордели могли удовлетворить любые мыслимые эротические запросы. Даже такие…

- Что евнух надеялся найти в борделе?

- Даже те, кто лишился мужских частей, всё ещё могут иметь мужское сердце, - сказал Серый Червь – Могу сказать только, что Стойкий Щит иногда платил женщинам в борделе за то, чтобы лечь с ними и ощутить их объятия.

Драконья кровь не плачет.

- Стойкий Щит, – сказала она, отогнав слёзы – Его так звали?

- Если угодно Вашей Светлости.

- Это хорошее имя.

Добрые Хозяева Астапора не позволяли своим рабам-солдатам даже иметь имён. Когда она их освободила, некоторые из Безупречных вернули себе имена, полученные при рождении, другие выбрали себе новые.

- Известно, сколько было нападавших?

- Этого никто не знает. Много.

- Шестеро или больше, - сказал сир Барристан, - если посмотреть на его раны, видно, что их наносили со всех сторон. Его нашли с пустыми ножнами. Возможно, что он ранил кого-то из нападавших.

Дени помолилась про себя о том, чтобы кто-нибудь из Сыновей Гарпии умирал прямо сейчас, хватаясь за живот и корчась от боли.

- Почему его щёки разрезаны таким образом?

- Милостивая королева, - произнёс Серый Червь, - Убийцы засунули гениталии козла в глотку вашего слуги Стойкого Щита. Разрезы на лице помогли вынуть их перед тем, как принести его сюда.

Они не могли скормить ему его собственные гениталии. Астапорцы не оставили ему ни корней, ни стебля.

- Сыновья осмелели, - отметила Дени. До сих пор они ограничивались нападениями на безоружных вольноотпущенников. Резали их на улицах или вламывались под покровом ночи в дома, чтобы убить их в своих постелях. – Это первый мой солдат, павший от их руки.

- Первый, - подтвердил сир Барристан, - Но не последний.

Я всё ещё воюю, осознала Дени, только сейчас я сражаюсь с тенями. Она надеялась на некоторое время заняться строительством и исцелением вместо убийств.

Сбросив львиную шкуру, она опустилась на колени рядом с телом и закрыла глаза мертвецу, несмотря на судорожный вздох Чхику.

- Стойкий Щит не будет забыт. Пусть его омоют, оденут в доспехи и похоронят вместе с его шлемом, щитом и копьём.

- Будет исполнено, как прикажет Ваша Светлость, - сказал Серый Червь.

- Отправьте людей в Храм Милосердных и узнайте, не обращался ли к Голубой Милости кто-нибудь с раной от меча. И разнесите слово, что мы щедро заплатим золотом за короткий меч Стойкого Щита. Расспросите у пастухов и мясников, кто в последнее время кастрировал козлов. – Возможно, кто-нибудь из козлопасов признается. – И отныне никто из моих людей не должен ходить в одиночку после наступления темноты.

- Будет исполнено.

Дени откинула волосы назад.

- Найдите мне этих трусов. Найдите их, чтобы я могла показать Сынам Гарпии, что значит разбудить дракона.

Серый Червь отсалютовал ей. Его Безупречные завернули мертвеца в саван, подняли на плечи и вынесли из зала. Сир Барристан остался. Его волосы были белы, как снег, а из уголков бледно-голубых глаз вороньими лапками разбегались морщины. Но годы ещё не согнули его спину и не отняли у него мастерство в обращении с оружием.

- Ваша Светлость, - произнёс он, - Я боюсь, ваши евнухи плохо подходят для задач, которые вы перед ними ставите.

Дени вернулась на скамью и снова набросила на плечи шкуру.

- Безупречные – мои лучшие воины.

- Солдаты, а не воины, если угодно Вашей Светлости. Они созданы для полей сражений, чтобы стоять плечом к плечу, укрывшись щитами и выставив перед собой копья. Их подготовка учит их быть бесстрашными, совершенными, подчиняться без сомнений и колебаний… но не выведывать секреты и задавать вопросы.

- Будут ли рыцари служить мне лучше? – Селми готовил рыцарей для неё, обучая сыновей рабов сражаться копьём и длинным мечом на Вестеросский манер… но что могут копья противопоставить трусам, убивающим под покровом тени?

- Не в таком деле, - ответил старый воин. – И у Вашей Светлости нет рыцарей. Пройдут годы, прежде чем мальчишки будут готовы.

- Тогда кто, если не Безупречные? Дотракийцы будут ещё хуже, - дотракийцы сражаются верхом. Такие воины больше подходят для сражений на открытых полях и холмах, чем на узких улицах и аллеях города. За стенами Миэрина из разноцветного кирпича  власть Дени была в лучшем случае призрачной. Тысячи рабов продолжали трудиться в обширных поместьях среди холмов, выращивая пшеницу и оливки, пасли овец и коз, добывали соль и медь. Склады Миэрина были заполнены достаточным количеством зерна, масла, оливок, сушёных фруктов и солёного мяса, но торговля сокращалась. Дени отправила свой крошечный кхаласар, возглавляемый её кровными всадниками, взять под контроль внутренние земли. В то же время Бурый Бен Пламм вместе со своими Младшими Сыновьями отправился на юг для защиты от нападений Юнкая.

Наиважнейшую задачу она доверила Даарио Нахарису, бойкому на язык, с золотым зубом и бородой трезубцем, прячущему плутовскую ухмылку в пурпурных бакенбардах. За восточными холмами лежала гряда округлых песчаниковых гор, перевал Хазай и Лхазар. Если Даарио удастся убедить Лхазарян вновь открыть торговые пути через нагорье, зерно можно было бы при необходимости получать по реке или через холмы… но у Овечьих Людей не было причин любить Миэрин.

- Когда Штормовые Вороны вернуться из Лхазара, мы сможем использовать их на улицах, - сказала она сиру Барристану, - но до тех пор у меня есть только Безупречные.

Дени поднялась.

- Вы должны извинить меня, сир. Просители скоро соберутся у моих ворот. Я должна буду выслушивать их, как подобает королеве. Вызовите Резнака и Бритоголового. Я встречусь с ними, пока буду одеваться.

- Как прикажете, Ваша светлость, - поклонился Селми.

Великая пирамида вздымалась к небу на восемьсот футов от массивного квадратного основания до высокой макушки, где размещались личные покои королевы, окружённые зеленью и бассейнами. Когда холодный синий рассвет забрезжил над городом, Дени вышла на террасу. На западе солнечные лучи отразились от золотых куполов Храма Милосердных, прочертив глубокие тени позади ступенчатых пирамид сильных мира сего. В некоторых из этих пирамид Сыны Гарпии прямо сейчас планируют новые убийства, а я не в силах остановить их.

Визерион чувствовал её тревогу. Белый дракон лежал, обернувшись вокруг груши, положив голову на свой хвост. Когда Дени проходила мимо, его глаза открылись, два озерка расплавленного золота. Рожки на голове тоже были золотыми, как и дорожка из чешуек на спине, от головы до кончика хвоста. «Ленивец», сказала она, почёсывая ему под подбородком. Его чешуя была горячей на ощупь, как доспехи, долго лежавшие под солнцем. Драконы – это плоть, порождающая огонь. Она прочла это в одной из тех книг, что подарил ей на свадьбе сир Джорах.

- Тебе следовало бы охотиться вместе с братьями. Вы с Дрогоном опять дрались? – Её драконы одичали в последнее время. Рейегаль огрызался на Ирри, а Визерион подпалил токар Резнака, когда она последний раз вызвала сенешаля. Они слишком много времени предоставлены сами себе, но где мне найти для них время?

Хвост Визериона вильнул вбок и стукнул о ствол груши так сильно, что плоды посыпались на землю к ногам Дени. Его крылья развернулись и он наполовину взлетел, наполовину запрыгнул на парапет. Он растёт, подумала она, наблюдая, как он взмывает в небо. Они все трое растут. Скоро они будут достаточно велики, чтобы нести мой вес. Тогда она сможет летать, как летал Эйегон Завоеватель, всё выше и выше, пока Миэрин не станет таким маленьким, что она сможет заслонить его большим пальцем.

Она наблюдала за Визерионом, как он поднимался широкими кругами до тех пор, пока не потеряла его из виду по ту сторону от грязных вод Скахазадхана. Только тогда Дени вернулась внутрь пирамиды, где Ирри и Чхику ждали, чтобы причесать и заплести её волосы и облачить в соответствующий её статусу королевы Миэрина гискарский токар.

Одеяние было довольно неуклюжим. Длинное свободное бесформенное полотнище, которое нужно было обернуть вокруг бёдер и подмышками, а затем перебросить через плечо, а свисающая бахрома должна быть заботливо расправлена и выставлена напоказ. Слишком свободно обёрнутое, оно грозило ежеминутно свалиться, затянутое слишком туго – превращалось в удавку, вынуждало спотыкаться и сковывало движения. Даже если токар был надет по всем правилам, его приходилось постоянно придерживать левой рукой. Ходить в токаре приходилось короткими шажками, постоянно балансируя, чтобы не наступить на тяжёлую свисающую бахрому. Это не было одеждой для кого-либо, занятого физическим трудом. Токар – одежда для господина, знак богатства и власти.

Дени хотела запретить токар, как только захватила Миэрин, но её советники убедили в неразумности такого шага. «Мать драконов должна надевать токар или её возненавидят навсегда», - предостерегла её Зелёная Милость, Галазза Галар: «В шерсти Вестероса или мирийских кружевах Ваше Сиятельство останется чужой среди нас, нелепой чужеземкой, варварской завоевательницей. Королевой Миэрина должна быть леди Старого Гиса». Бурый Бен Пламм, капитан Младших Сыновей, высказался более кратко: «Если человек хочет стать королём кроликов, ему стоит носить пару длинных ушей».

Длинные уши, которые она выбрала сегодня, были сделаны из лёгкого белого льна с золотыми кистями по краю. С помощью Чхику она обернула токар вокруг себя правильно с третьей попытки. Ирри принесла её корону, выкованную в форме трёхглавого дракона её дома. Кольца его тела были золотыми, крылья из серебра, а головы – из слоновой кости, оникса и нефрита. К концу дня шея и плечи Дени занемеют и будут болеть от её веса. Корона не должна быть слишком лёгкой. Так сказал однажды один из её королевских предков. Какой-то Эйегон, вот только который? Пятеро Эйегонов правили Семью Королевствами Вестероса. Должен был быть и шестой, но псы Узурпатора убили сына её брата, когда он был ещё грудным младенцем. Если бы он остался жить, я могла бы выйти за него замуж. Эйегон был бы мне ближе по возрасту, чем Визерис. Рождение Дени только планировалось, когда Эйегон и его сестра были убиты. Их отец, её брат Рейегар, погиб ещё раньше, сражённый Узурпатором на Трезубце. Её брат Визерис умер, вопя во всё горло, в Вейес Дотрак, когда его увенчали короной из расплавленного золота. Они и меня бы прикончили, если бы я позволила. Ножи, поразившие моего Стойкого Щита, предназначались для меня.

Она не забыла детей рабов, распятых Великими Господами вдоль дороги из Юнкая. Их было сто шестьдесят три, по одному на каждую милю, прибитых к придорожным столбам так, что одной рукой они указывали ей дорогу. После падения Миэрина Дени приказала распять такое же число Великих Господ. Рои мух сопровождали их на пути смерти и зловоние надолго поселилось на площади. Тем не менее, в иные дни она боялась, что зашла недостаточно далеко. Эти миэринцы оказались хитрыми и упрямыми людьми, сопротивлявшимися ей на каждом шагу. Они согласились освободить своих рабов, да… только наняли их обратно в качестве слуг за такую мизерную плату, что её едва хватало на еду. Те, кто оказался слишком стар или мал для работы, оказались выброшены на улицу вместе с немощными и калеками. И ещё Великие Господа любили собираться на вершинах своих высоких пирамид и жаловаться, что королева драконов наполнила их благородный город толпами немытых нищих, ворами и шлюхами.

Чтобы править Миэрином, я должна победить миэринцев, несмотря на то, насколько я их презираю.

- Я готова, - сказала она Ирри.

Резнак и Скахаз ожидали наверху мраморной лестницы.

- Великая королева, - провозгласил Резнак мо Резнак, - вы так блистательны сегодня, что я боюсь смотреть на вас.

Сенешаль был одет в токар из тёмно-бордового шёлка с золотой бахромой. Маленький, потный человечек, он благоухал так, будто принял ванну из духов и говорил на бастардном варианте Высокого валирийского языка, значительно искажённого и приправленного зычным гискарским произношением.

- Вы так добры, говоря это, - ответила она на том же наречии.

- Моя королева, - проворчал Скахаз мо Кандак, бритоголовый. Волосы у гискарцев густые и жёсткие, как проволока. Благодаря этому у мужчин городов работорговцев давно сложилась мода зачёсывать их в форме рогов, шипов или крыльев. Побрившись, Скахаз подал старому Миэрину знак последовать за ним по пути перемен и его родственники сделали то же самое по его примеру. Другие его последователи, движимые кто страхом, кто модой, а кто амбициями (сказать наверняка не мог никто), получили прозвание Бритоголовых. Скахаз был Бритоголовым… и гнуснейшим из предателей для Сыновей Гарпии и их рода.

- Мы здесь, чтобы поговорить о евнухе.

- Его звали Стойкий Щит.

- Многие умрут, если убийцы не будут наказаны, – даже со своим бритым черепом, Скахаз оставался обладателем весьма заурядной внешности – выпуклый лоб, маленькие глазки с тяжёлыми мешками под ними, большой нос с тёмными метками угрей, жирная кожа, выглядевшая более жёлтой, чем обычный для гискарцев янтарный оттенок. Это было тупое, жестокое, сердитое лицо. Ей оставалось только молиться, чтобы он был настолько честен, как о нём говорили.

- Как я могу покарать их, если я не знаю, кто это? – спросила у него Дени. – Скажи мне, храбрый Скахаз.

- У вас нет недостатка во врагах, Ваша Милость. Вы можете видеть их пирамиды со своей терассы. Зхак, Хазкар, Гхазиин, Меррек, Лорак, все старые рабовладельческие семейства. Пахл. Пахл прежде всего. Дом женщины. Ожесточённой старой женщины со вкусом к крови. Женщины, которая не забудет. И не простит.

Нет, подумала Дени, и псы Узурпатора узнают это, когда я вернусь в Вестерос. Это было правдой, что кровь лежала между ней и Домом Пахл. Ознак зо Пахл был убит Силачом Бельвасом в личном поединке. Его отец, командующий городской стражи Миэрина, погиб, защищая ворота, когда «Хрен Джосо» разбивал их в щепки. Трое дядьёв были развешены в числе ста шестидесяти трёх на площади.

- Сколько золота нам стоит предложить за информацию, касающуюся Сыновей Гарпии? – спросила Дени.

- Сто монет, если угодно Вашему Сиятельству.

- Одна тысяча быстрее приведут нас к цели. Поступим так.

- Ваша Милость не спрашивала моего совета, - сказал Скахаз Бритоголовый, - но я скажу, что за кровь надо платить кровью. Возьмите по одному человеку из каждой семьи, что я назвал и казните их. В следующий раз, когда погибнет ваш человек, возьмите по двое из каждого великого дома и казните их тоже. Тогда третьего убийства не будет.

Резнак страдальчески завопил:

- Не-е-т, добрая королева, такое дикое зверство обрушит на нас гнев богов. Мы найдём убийц, я обещаю вам, и когда мы сделаем это, они окажутся подлой чернью, вы сами увидите.

Сенешаль был лыс, как и Скахаз, хотя к его случаю боги подошли более ответственно. «Стоит только любому волосу проявить наглость и показаться на глаза, мой брадобрей уже подстерегает его с бритвой наготове» - уверил он её, когда она возвысила его. Бывали времена, когда Дени размышляла, что было бы, если бы бритва не была столь бережна по отношению к горлу Резнака. Он был полезным человеком, но нравился ей весьма мало, а доверяла она ему и того меньше. Бессмертные Кварта предупредили её, что она будет предана трижды. Первой была Мирри Маз Дуур, вторым оказался сир Джорах. Будет ли Резнак третьим? Или это Бритоголовый? Даарио? Или это будет тот, от кого я этого не ожидаю – сир Барристан Селми или Серый Червь или Миссандея?

- Скахаз, - обратилась она к Бритоголовому, - благодарю тебя за совет. Резнак, посмотрим, чего ты сможешь добиться с помощью тысячи золотых.

Танец с драконами. Тирион. Часть 2.

Проснувшись, он увидел себя снова в своей спальне на перине из гусиного пуха и какая-то белокурая девушка трясла его за плечо.

- Мой господин, - говорила она, - Ваша ванна готова. Магистр Иллирио уже час ожидает вас за столом.

Тирион приподнялся с подушек и обхватил голову руками.

- Я всё ещё сплю или ты говоришь на Всеобщем языке?

- Да, мой повелитель. Меня купили, чтобы ублажать короля, - она была голубоглаза и прекрасна, молода и стройна.

- Уверен, ты на это способна. Мне нужна чаша вина.

Она налила ему.

- Магистр Иллирио сказал, чтобы я тёрла вам спину и грела постель. Моё имя – …

… - мне не интересно. Ты знаешь, куда отправляются шлюхи?

Она вспыхнула.

- Шлюхи продают себя за монеты.

- Или драгоценности, наряды, замки. Но куда они отправляются?

Девушка не поняла вопроса.

- Это загадка, милорд? Я не сильна в загадках. Вы подскажите мне ответ?

Нет, подумал он. Я сам презираю загадки.

- Я не буду подсказывать. Окажи мне услугу.

Единственное, что в тебе меня интересует, находится у тебя между ног, едва не сказал он. Слова уже вертелись у него на языке, но так и не слетели с губ. Она не Шая, сказал себе карлик, а всего лишь маленькая дурочка, которая решила, что я играю в загадки. По правде говоря, даже её влагалище не сильно его интересовало. Я, должно быть, заболел или умер.

- Ты упомянула ванну? Не будем заставлять ждать великого торговца сыром.

Пока он сидел в ванной, девушка вымыла ему ноги, оттёрла спину и расчесала волосы. Потом она втёрла душистую мазь в его икры, чтобы облегчить боль и вновь одела его в одежду мальчика, лежалую пару бордовых бриджей и синий бархатный дублет, расшитый золотой нитью.

- Будет ли мой повелитель желать меня после трапезы? - спросила она, когда зашнуровывала его ботинки.

- Нет. Я устал от женщин.

Шлюхи.

Девушка так хорошо изобразила разочарование, что ему понравилось.

- Если милорд предпочитает мальчика, я могу оставить одного из них ожидать в постели.

Милорд предпочитает свою жену. Милорд предпочитает девочку по имени Тиша.

- Только если он знает, куда отправляются шлюхи.

Девушка поджала губы. Она презирает меня, понял он, но не сильнее, чем я презираю себя. Многим из женщин, которых он трахал, был противен его вид, Тирион Ланнистер в том не сомневался, но у них хватало благоразумия имитировать привязанность. Немного честного отвращения могло бы быть полезным, как терпкое вино после слишком сладкого.

- Надеюсь, я смогу изменить своё мнение, - сказал он ей. – Жди меня в постели. Голая, если желаешь. Я буду слишком пьян, чтобы возиться с твоей одеждой. Держи свой рот закрытым, а бёдра открытыми и вдвоём мы справимся на отлично.

Он усмехнулся, надеясь вызвать её испуг, но увидел только отвращение. Никто не боиться карлика. Даже лорд Тайвин не испугался, хотя Тирион держал в руках арбалет.

- Ты будешь стонать, когда мы будем трахаться? – спросил он кроватную грелку.

- Если это будет приятно милорду.

- Милорду может быть приятно придушить тебя. Так я наградил свою последнюю шлюху. Думаешь, твой хозяин будет возражать? Уверен, что нет. У него была сотня таких, как ты, но никогда не было никого, подобного мне, – на этот раз, когда он улыбнулся, в её глазах мелькнул страх, которого он ждал.

Иллирио полулежал на мягком диване, поглощая острые перчики и перламутровые луковки из деревянной чаши. Его лоб был усеян капельками пота, поросячьи глазки блестели над толстыми щеками. Драгоценные камни переливались, когда он двигал руками: оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир, гагат и нефрит, чёрный бриллиант и зелёный жемчуг. Я мог бы прожить годы, продав его кольца, размышлял Тирион,  хотя мне потребовался бы тесак, чтобы снять их.

- Присаживайтесь, мой маленький друг, - пригласил его Иллирио взмахом руки.

Карлик вскарабкался на кресло. Оно было слишком велико для него, мягкий трон, предназначенный вмещать в себя массивные магистерские ягодицы, с толстыми крепкими ножками, чтобы выдержать его вес. Тирион Ланнистер всю жизнь прожил в мире, который был слишком велик для него, но в поместье Иллирио Мопатиса чувство непропорциональности достигло гротескных размеров. Я как мышь в логове мамонта, размышлял он, хотя, по-крайней мере у мамонта есть хороший погреб. Мысль разбудила в нём жажду. Он попросил вина.

- Вы получили удовольствие от девушки, которую я к вам отправил? - спросил Иллирио, - Если бы я хотел девушку, я бы попросил себе именно её. Если она не сделала…

- Она сделала всё, что от неё требовалось.

- Надеюсь, что так. Её обучали в Лисе тому, что они называют искусством любви. Король был очень её доволен.

- Я убиваю королей, разве вы не слышали? - он зло улыбнулся поверх чаши с вином, - Королевские объедки меня не интересуют.

- Как пожелаете. Давайте есть, - Иллирио хлопнул в ладоши и слуги засуетились.

Они начали с бульона из краба и морского ангела и холодных яиц, политых лимонным соком. Затем последовали перепела в меду, седло барашка, гусиная печень, маринованная в вине, сдобренном пастернаком и молочный поросёнок. Вид всего этого вызывал у Тириона тошноту, но он заставил себя попробовать ложку супа из вежливости и, едва сделав это, он пропал. Поварихи могли быть старыми и толстыми, но дело своё они знали. Он никогда не ел так вкусно, даже во время суда.

Обсасывая мясо с косточек перепела, он спросил у Иллирио о его утренней встрече. Толстяк пожал плечами:

- Неприятности на востоке. Астапор пал. И Миэрин. Гискарские города работорговцев, которые уже были старыми тогда, когда мир был ещё молод.

Разрезали молочного поросёнка. Иллирио ухватил хрустящий кусок, обмакнул его в сливовый соус и засунул в рот вместе с пальцами.

- Залив Работорговцев далеко от Пентоса, - Тирион поддел кусок гусиной печени остриём своего ножа. Нет человека более богопротивного, чем убийца родной крови, думал он, но я мог бы научиться получать удовольствие в таком аду.

- Это так, - согласился Иллирио, - но мир – это одна большая паутина и когда человек трогает одну нить, то все остальные трепещут. Ещё вина? – Иллирио забросил в рот перчик, - Нет, кое-что получше.

Он хлопнул в ладоши.

В ответ на этот звук слуга внёс закрытое блюдо. Он водрузил его напротив Тириона, а Иллирио перегнулся через стол и поднял крышку.

- Грибы, - провозгласил он и вверх поднялся аромат, - Сдобренные поцелуем чеснока и принявшие масляную ванну. У них изысканный вкус. Возьмите один, дружок. Возьмите два.

Тирион взял толстый кусок чёрного гриба, но на полпути ко рту что-то в голосе Иллирио заставило его резко остановится.

- После вас, мой повелитель, - он подтолкнул блюдо по направлению к хозяину.

- Нет, нет, - магистр Иллирио подвинул грибы обратно. На мгновение показалось будто озорной мальчишка выглянул наружу из раздувшейся плоти торговца сыром. – После вас. Я настаиваю. Повариха готовила это специально для вас.

- В самом деле? – он вспомнил повариху, муку на её руках, тяжёлые груди покрытые тёмно-синими венами. – Это было мило с её стороны, но… нет.

Тирион вернул гриб обратно в озеро масла, из которого тот был недавно извлечён.

- Вы так подозрительны, - Иллирио улыбнулся сквозь раздвоённую жёлтую бороду. Намасливает её каждое утро, чтобы она блестела, как золото, подозревал Тирион. – Вы трусливы? Я о вас такого не слышал.

- В Семи Королевствах считается грубым нарушением закона гостеприимства отравить своего гостя за ужином.

- Здесь тоже, - Иллирио потянулся за чашей вина, - но если гость сам стремиться прервать свою жизнь, почему хозяин должен мешать ему, разве нет? – Он сделал глоток. – Магистр Орделло отравился грибами не далее, чем полгода назад. Боль не была такой уж сильной, я бы сказал. Немного спазмов в кишечнике, затем боль позади глаз и – готово! Лучше гриб, чем меч, разрубающий вам шею, не так ли? Зачем умирать со вкусом крови на губах вместо вкуса чеснока и масла?

Карлик изучал блюдо, стоящее перед ним. Аромат чеснока и масла наполнял его рот слюной. Одна часть его желала этих грибов, даже зная, чем они являлись. Он не был настолько смел, чтобы принять холодную сталь в своё собственное брюхо, но откусить от гриба не было столь трудно. Это пугало его больше, чем он мог сказать.

- Вы ошиблись на мой счёт, - услышал он собственный голос.

- Так ли это? Интересно. Если вы хотите поскорее утопиться в вине, скажите слово и это будет сделано, причём быстро. Если топиться чаша за чашей, то потребуется много времени и вина.

- Вы ошиблись во мне, - повторил Тирион более громко. Намасленные грибы блестели в свете ламп, тёмные и притягивающие. – У меня нет желания умирать, обещаю вам. У меня…, - его голос замер в нерешительности. Что я имею? Жизнь, чтобы жить? Работу, которая ждёт меня? Детей, которых надо растить, земли, чтобы править, женщину, чтобы любить?

- У вас ничего нет, - закончил за него Иллирио, - но мы можем это исправить.

Он выловил гриб из масла и жевал его с вожделением: - Восхитительно!

- Грибы не отравлены, - Тирион почувствовал раздражение.

- Нет. Почему я должен желать вам плохо? – магистр Иллирио съел ещё один. – Мы должны доверять друг другу хоть немного, вы и я. Ну же, ешьте.

Он хлопнул в ладоши ещё раз.

- У нас с вами есть работа. Мой маленький друг должен сохранить свои силы.

Подавальщики внесли цаплю, фаршированную инжиром, котлеты из телятины, бланшированные с миндальным молоком, сельдь в сливочном соусе, сваренный в сахарном сиропе лук, резко пахнущие сыры, тарелки с улитками и сладостями, а также чёрного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, напомнившего ему ужин с сестрой. Он поддержал себя цаплей, селёдкой и несколькими сладкими луковицами. Слуга при этом доливал в его чашу вино каждый раз, когда она пустела.

- Вы пьёте много вина для такого маленького человека.

- Убийство родных - иссушающая работа. Она вызывает жажду.

Глаза толстяка поблёскивали, как самоцветы на его пальцах.

- Некоторые в Вестеросе скажут, что убийство лорда Ланнистера было хорошим начинанием.

- Им следует позаботиться о том, чтобы не сказать это в пределах слуха моей сестры, иначе они скоро окажутся вздёрнутыми на пики. – Карлик разломил ломоть хлеба пополам. – И вам было бы лучше осторожнее говорить о моей семье, магистр. Убийца родных или нет, я всё ещё лев.

Казалось, это безмерно развеселило сырного лорда. Он хлопнул себя по мясистым ляжкам и произнёс:

- Вы, Вестеросцы, все одинаковы. Вы вышиваете какого-нибудь зверя на шёлковой тряпке и внезапно все оказываетесь то львами, то драконами, то орлами. Я мог бы показать вам настоящего льва. Принц охраняет свой прайд в зверинце. Хотите разделить с ним клетку?

Владыками лордов Семи Королевств делали, скорее, их печати, тут Тирион был согласен.

- Очень хорошо, - признал он. – Ланнистер не лев. Тем не менее, я всё ещё сын моего отца, Джейме и Серсея принадлежат мне, чтобы убить их.

- Как странно, что вам приходится упоминать вашу прекрасную сестру, - произнёс Иллирио между двух улиток. – Королева обещала сделать лордом всякого, кто принесёт её вашу голову, вне зависимости от того, как низко тот был рождён.

Тириона это не сильно удивило:

- Если думаете подловить её на этом, предложите лучше ей раздвинуть для вас ноги. Лучшая часть меня в обмен на её лучшую часть, вот это будет честной сделкой.

- Я скорее предпочту золото.  Столько же, сколько во мне весу, - сыроторговец смеялся так раскатисто, что Тирион заопасался, как бы он не лопнул. – Всё золото Бобрового Утёса, почему нет?

- Золото я вам обеспечу, - сказал карлик с облегчением от того, что его хозяин уцелел и он не утонет в месиве из полупереваренных угрей и сладкого мяса. – Но Утёс мой.

- Именно так, - магистр прикрыл рот и смачно рыгнул. – Думаете, король Станнис отдаст его вам? Мне говорили, что он большой поборник законов. А после того, как ваш брат надел белый плащ, вы наследник по всем законам Вестероса.

- Станнис вполне может даровать мне Утёс, - сказал Тирион, - но есть одна загвоздка, касающаяся цареубийства и убийства родственника. За это он, скорее всего, укоротит меня на голову, а я и сейчас достаточно короткий. Да и почему вы решили, что я намереваюсь присоединиться к лорду Станнису?

- А за чем ещё вы собирались на Стену?

- Станнис у Стены? – Тирион потёр нос. – Ради семи кровавых преисподних, что Станнис делает на Стене?

- Трясётся от холода, я полагаю. В Дорне гораздо теплее. Возможно, ему следовало отправиться этим путём.

Тирион начал догадываться, что некая конопатая прачка знала Всеобщую речь лучше, чем притворялась. «Так получилось, что моя племянница Мирцелла в Дорне. И я лишился половины разума, если собрался сделать её королевой».

Иллирио улыбался, пока его слуга накладывал ложкой чёрные вишни со сливками в чаши для них обоих:

- Что этот бедный ребёнок сделал вам, что вы желаете её смерти?

- Даже убийце родных не требуется убивать всех родственников, - сказал Тирион, будучи уязвлённым.

- Я имел в виду ваше желание сделать её королевой, а не стремление убить.

Сыроторговец зачерпнул ложкой вишни.

- В Волантисе пользуются монетой, на одной стороне которой отчеканена корона, а на обороте – череп. Здесь речь идёт о такой же монете. Короновав, вы убьёте её. Дорн может подняться ради Мирцеллы, но одного Дорна будет мало. Если вы так умны, как настаивает наш друг, вы знаете это.

Тирион посмотрел на толстяка с новым интересом. Он прав по обоим пунктам. Корона убьёт её. И я знаю это. «Тщетные попытки – вот всё, что мне осталось. Хотя, на крайний случай, это заставит мою сестрицу плакать горькими слезами».

Магистр Иллирио слизнул сладкие сливки с тыльной стороны ладони.

- Дорога на Бобровый Утёс лежит не через Дорн, мой маленький друг. И не бежит под Стеной. И всё же такая дорога есть.

- Я лишённый чести предатель, цареубийца и убийца родной крови, - болтовня о дорогах раздражала его. Или он думает, что это игра?

- Что делает один король, другой может отменить. В Пентосе у нас есть князь, мой друг. Он председательствует на балах и праздниках и ездит по городу в паланкине из золота и слоновой кости. Три герольда шествуют перед ним с золотыми весами торговли, железным мечом войны и оправленным в серебро бичом правосудия. В первый день каждого нового года он должен лишить невинности деву полей и деву морей. – Иллирио подался вперёд, облокотившись на стол. – Но случись неурожай или поражение в войне, мы перерезаем ему горло, чтобы умилостивить богов и выбираем нового князя из числа избранных сорока семей.

- Напомните мне никогда не становиться князем Пентоса.

- А чем ваши Семь Королевств так уж отличаются? В Вестеросе нет мира, нет закона, нет веры… и очень скоро не будет еды. Когда люди умирают от голода и трясутся от страха, они ищут спасителя.

- Они могут искать, но если всё, что они могут найти – это Станнис…

- Не Станнис. Не Мирцелла. – Жёлтая борода раздалась в широкой улыбке. – Другой. Сильнее, чем Томмен, мягче, чем Станнис, с претензиями получше, чем у девчонки Мирцеллы. Спаситель придёт из-за моря, чтобы исцелить раны истекающего кровью Вестероса.

- Симпатичные слова, - Тириона не впечатлила эта тирада. – Слова на ветер. Кто же этот спаситель?

- Дракон, - сыроторговец увидел выражение его лица в этот момент и рассмеялся. – Трёхглавый дракон.

Танец с драконами. Тирион. Часть 1.

ТИРИОН

Он пил всю дорогу через Узкое море.

Кораблик был маленьким, его каюта ещё меньше, но капитан не позволял ему подниматься на палубу. Качка палубы под ногами посылала в его желудок постоянные рвотные позывы, а жалкая пища на вкус была хуже, чем когда она просилась назад. Но зачем ему нужна солонина, твёрдый сыр и хлеб, кишащий червями, когда у него есть вино, чтобы поддержать его? Оно было красное и кислое, очень крепкое. Иногда он блевал вином тоже, но внутри всегда оставалось больше.

«Мир полон вина», - бормотал он в темноте каюты. Его отец никогда не видел применения для пьяниц, но какое это имело значение? Его отец мёртв. Он убил его. Арбалетный болт в брюхо, мой лорд, и всё для вас. Если бы только я умел лучше управляться с арбалетом, я всадил бы его тебе через член, которым ты меня сделал, кровавый ублюдок.

Под палубой никогда не было ни дня ни ночи. Тирион отмечал время по приходу и уходу мальчишки-стюарда, приносившего еду, которую он не ел. Мальчишка также всегда приносил щётку и ведро, чтобы убраться.

- Это дорнийское вино? - спросил его Тирион однажды, когда тот вытащил пробку из меха, - Напоминает мне одного змея, которого я знал. Забавный был парень, пока на него не упала гора.

Стюард ничего не ответил. Это был уродливый мальчишка, правда, более симпатичный, чем один карлик с половиной носа и шрамом от глаза до подбородка.

- Я обидел тебя? - спросил Тирион, пока паренёк убирался. – Тебе приказали не разговаривать со мной? Или какой-нибудь карлик обманул твою мать?

Ответа снова не последовало.

- Куда мы плывём? Скажи мне.

Джейме упомянул Вольные города, но не назвал какой конкретно.

- Это Браавос? Тирош? Мир?

Тирион скорее отправился бы в Дорн. Мирцелла старше Томмена и по Дорнийскому закону Железный трон принадлежит ей. Я помог бы ей предъявить её права, как предложил Принц Оберин.

Хотя, Оберин умер. Его голова превратилась в кровавые руины под латным кулаком сира Григора Клигана. А без Красного змея решиться ли Доран Мартелл хотя бы рассматривать такой рискованный план? Он может заковать меня в цепи и отправить обратно к моей милой сестрице. Стена может быть безопаснее. Старый медведь Мормонт сказал, что Ночному Дозору нужны люди, подобные Тириону. Однако, Мормонт может быть мёртв. Может быть Слинт сейчас Лорд-командующий. Этот сын мясника вряд ли забудет, кто отправил его на Стену. Неужели я действительно хотел бы провести остаток своих дней, питаясь солониной и кашей среди убийц и воров? Вряд ли бы его оставшаяся жизнь оказалась бы длинной. Янос Слинт приглядел бы за этим.

Юнга намочил щётку и тёр ею изо всех сил.

- Ты когда-нибудь бывал в домах удовольствий Лиса? – осведомился карлик. – Куда все шлюхи отправляются?

Тирион никак не мог вспомнить, как по-валирийски будет «шлюха», но в любом случае было уже слишком поздно. Мальчишка бросил щётку в ведро и оставил его в одиночестве.

Вино затуманило мне ум. Он научился читать на Высоком Валирийском, сидя на коленях своего мейстера, думая при этом, что на нём говорят в девяти вольных городах. Что ж, оказалось что это не более чем диалект из девяти разных наречий, различающихся друг от друга, как разные языки. Тирион немного знал браавосийский и поверхностно миррийский. На тирошийском он был в состоянии проклясть богов, назвать человека обманщиком и заказать эль, и всё это благодаря наёмнику по прозвищу Скала. По крайней мере, в Дорне говорят на общем языке. Как дорнийская пища и дорнийский закон, дорнийская речь приправлена ароматами Ройна, но понятна человеку. Дорн. Да, Дорн мне подходит. Он залез в койку, играя с этой мыслью, как ребёнок с куклой.

Сон никогда не приходил легко к Тириону Ланнистеру. На борту этого судна это случалось ещё реже, хотя время от времени он выпивал вина достаточно, чтобы забыться на время. По крайней мере, без снов. Он насмотрелся снов достаточно для одной маленькой жизни. Снов обо всех этих глупостях: любви, справедливости, дружбе, славе. О том, как хорошо быть высоким. Всё это было за пределами его досягаемости, Тирион знал это. Но он не знал, куда отправляются шлюхи.

«Куда все шлюхи отправляются», - сказал его отец. Последние слова его отца и что за слова это оказались. Арбалет загудел, как струна. Лорд Тайвин повалился назад и Тирион Ланнистер пришёл в себя только когда оказался ковыляющим сквозь темноту вместе с Варисом. Он должен был спуститься по шахте, двести тридцать ступенек до зала, где оранжевые угли тлели в пасти железного дракона. Он не помнил, как проделал этот путь. Только звук, который издал арбалет и вонь, когда опорожнился кишечник его отца. Даже умирая, он нашёл способ нагадить на меня.

Варис вёл его по туннелям, но они не заговорили ни разу, пока не оказались на берегу Черноводной, где Тирион одержал знаменитую победу и потерял нос. Здесь карлик повернулся к евнуху и сказал:

- Я убил моего отца, – сказал будничным тоном, как если бы говорил о том, что ушиб палец на ноге.

Мастер над шептунами был одет как нищенствующий брат, в поеденную молью рясу из коричневой грубой пряжи, с капюшоном, прятавшим его гладкие толстые щёки и лысую круглую голову.

- Вы не должны были подниматься по лестнице, – укоризненно сказал он.

«Куда отправляются все шлюхи». Тирион предупредил отца, чтобы он не произносил это слово. Если бы я спустил ему это, он увидел бы, что все мои угрозы – пустой звук. Он отобрал бы у меня арбалет, как когда-то забрал у меня Тишу. Он уже начинал подниматься, когда я убил его.

- Шаю я убил тоже, - признался он Варису.

- Вы узнали, что она сделала.

- Да. Но я никогда не знал, что он сделал.

Варис хихикнул. – А теперь делаете вы.

Мне следовало бы прикончить евнуха за компанию с остальными. Немного больше крови на моих руках, так в чём дело? Он не мог сказать, что остановило его кинжал. Не благодарность. Варис спас его от меча палача, но только потому, что Джейме его заставил. Джейме… Нет, лучше не думать о Джейме.

Он нашёл свежий бурдюк с вином и присосался к нему, как к женской груди. Красная кислятина стекала по подбородку, пропитывая на груди грязный балахон, тот самый, что он носил в темнице. Палуба качался у него под ногами, а когда он попытался встать, накренилась так, что его впечатало в переборку. Шторм, понял он, или я надрался сверх всякой меры. Его стошнило вином и он некоторое время лежал в нём, гадая - тонет ли корабль? Это твоя месть, отец? Отец Всевышний сделал тебя своим Десницей?

- Такова плата для убийц родной крови, - сказал он, слушая, как снаружи завывает ветер. Это не выглядело справедливым – топить заодно с ним юнгу и капитана и всех остальных, но когда это боги были справедливыми? И на этом, окружив со всех сторон,  его поглотила тьма.

Когда он пошевелился вновь, его голова будто взорвалась, а корабль кружился вокруг в безумном движении, хотя капитан настаивал, что они прибыли в порт. Тирион посоветовал ему заткнуться и слабо взбрыкнул ногами, когда здоровенный лысый матрос подхватил его под мышку и понёс извивающегося карлика в трюм, где его поджидала пустая бочка из-под вина. Это был приземистый, маленький бочонок, тесный даже для него. Чтобы влезть в него, ему пришлось так поджать ноги, что колени оказались возле его ушей. Обрубок носа ужасно чесался, но руки были настолько плотно прижаты к телу, что поскрестись не было никакой возможности. Паланкин, положенный человеку моего статуса, подумал он, пока молотками заколачивали крышку. Он услышал голоса и крики, когда его подняли наверх. Каждый раз, когда бочонок подскакивал на неровностях, он ударялся головой о его днище. Мир вращался вокруг него, пока бочонок катили вниз, потом с резким ударом он остановился, заставив его невольно вскрикнуть. Затем в них врезался другой бочонок и Тирион прикусил себе язык.

Это было самое длинное путешествие, которое он когда-либо совершал, хотя вряд ли оно длилось дольше, чем полчаса. Его поднимали и опускали, катили и ставили стоймя, переворачивали и снова катили. Сквозь деревянные стенки он слышал мужские выкрики, а однажды лошадь заржала неподалёку. Его ноги скоро стало сводить судорогой и боль стала настолько невыносимой, что он совсем перестал соображать.

Это закончилось так же, как и начиналось, вращением, от которого у него закружилась голова и встряской. Снаружи незнакомые голоса говорили на языке, которого он не понимал. Кто-то начал снимать крышку с бочонка и она с треском сломалась. Внутрь хлынули свет и прохладный воздух. Тирион жадно вздохнул и попытался встать, но только уронил бочку набок и вывалился из неё на утрамбованный земляной пол.

Над ним нависал гротескного вида толстяк с раздвоённой жёлтой бородой, державший в одной руке деревянный молоток, а в другой – железное долото. Его одеяние было достаточно велико, чтобы облачить его объёмистую тушу, но свободный пояс распустился, открывая внушительное белое пузо и пару отвисших грудей, похожих на мешки сала, покрытые курчавым жёлтым волосом. Он напомнил Тириону мёртвую морскую корову, которую он видел однажды в пещерах под Бобровым Утёсом.

Толстяк смотрел вниз и улыбался.

- Пьяный карлик, - сказал он на общем языке Вестероса.

- Вздорная морская корова, - рот Тириона был полон крови. Он сплюнул её под ноги толстяку. Они были в длинном, тусклом погребе со сводчатыми потолками. Каменные стены были покрыты пятнами селитры. Бочки вина и эля окружали их, более чем достаточно пойла, чтобы утолить жажду карлика.

- Ты наглец. Мне нравиться эта черта в карлике, - когда толстяк рассмеялся, его плоть заколыхалась так сильно, что Тирион испугался, что он может упасть и раздавить его. – Ты голоден, мой маленький друг? Устал?

- Пить хочу, - Тирион с трудом поднялся на колени, - И помыться.

Толстяк принюхался.

- Ванна прежде всего. Затем еда и мягкая постель, хорошо? Мои слуги проследят за этим, – он отложил молоток и долото в сторону. – Мой дом в твоём распоряжении. Всякий друг моего друга, пересекший море, становится другом Иллирио Мопатиса, да.

И любому другу Паука Вариса я буду доверять так же мало, как и ему самому.

Однако с ванной толстяк не обманул. Не успел Тирион погрузиться в горячую воду и закрыть глаза, как тут же уснул. Он проснулся, лёжа обнажённым на перине из гусиного пуха, такой мягкой, как если бы он лежал на облаке. Его язык будто порос волосами, в горле першило, но его член стоял, как железный прут. Повернувшись на кровати, он нашёл ночной горшок и опорожнился в него, подвывая от облегчения.

В комнате царил полумрак, но лучи солнечного света пробивались через щели в ставнях. Тирион стряхнул последние капли и заковылял по узорчатым мирийским коврам, мягким, как весенняя трава. Он неуклюже вскарабкался на подоконник и распахнул ставни, чтобы посмотреть, что Варис и боги послали ему.

Шесть вишен под его окном стояли дозорными вокруг мраморного бассейна, их тонкие ветви были голыми и коричневыми.

Обнажённый мальчик стоял на воде, изготовившись к поединку, с браавосийским клинком в руке. Он  был гибок и красив, не старше шестнадцати лет, с длинными белыми волосами, ниспадавшими на плечи. Он выглядел настолько правдоподобно, что карлику потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что это всего лишь раскрашенное изваяние из мрамора, хотя меч его сверкал, как настоящая сталь.

Напротив бассейна возвышалась кирпичная стена двенадцати футов высоты, с торчащими наверху железными пиками. Позади неё раскинулся город. Море черепичных крыш теснилось вокруг залива. Он увидел квадратные кирпичные башни, великий красный храм, дом жреца в отдалении на холме. Ещё дальше солнечные блики пробегали по глубоким водам. Рыбацкие лодки пересекали залив, их паруса трепетали на ветру,  вдоль берега торчали мачты больших судов. Можно уверенно сказать, что это не Дорн и не Восточный Дозор-на-море. У него нет средств оплатить проезд и в гребцы он не годился. Надеюсь, я смогу наняться в юнги и обеспечить себе проезд, будучи на побегушках у команды по дороге через Узкое море.

Он гадал о том, где он сейчас. Даже воздух здесь пахнет по-другому. Прохладный осенний ветер принёс аромат незнакомых специй, а через стену долетали невнятные крики с улиц. Они чем-то напоминали Валирийский язык, но он не мог разобрать больше, чем одно слово из пяти. Не Браавос, заключил он, не Тирош. Голые ветви и прохлада в воздухе также не подходили Лису, Миру или Волантису.

Когда он услышал, что дверь позади него открывается, Тирион обернулся и оказался напротив своего толстого хозяина:

- Это Пентос, да?

- Всего лишь. Хотели чего-то  другого?

Пентос. Хорошо, что это не Королевская Гавань - самое большее, что он мог сказать.

- Куда отправляются шлюхи? – услышал он собственный вопрос.

- Шлюхи здесь обитают в борделях, как и в Вестеросе. Вам они не понадобятся, мой маленький друг. Выберете из числа моих служанок. Ни одна не посмеет отказать вам.

- Рабыни? – многозначительно осведомился карлик.

Толстяк погладил один из зубцов своей жёлтой намасленной бороды жестом, показавшимся Тириону неприличным.

- Рабство запрещено в Пентосе договором, навязанным нам Браавосом сто лет назад. Тем не менее, они не откажут вам. – Иллирио отвесил полупоклон. – А сейчас мой маленький друг должен извинить меня. Я имею честь быть магистром этого великого города и принц созывает нас на заседание.

Он улыбнулся, продемонстрировав полный рот кривых жёлтых зубов.

- Исследуйте дом и поместье, как вам будет угодно, но ни в коем случае не выходите за стены. Будет лучше, если ни один человек не узнает, что вы были здесь.

- Был? Разве я куда-нибудь ушёл?

- У нас будет достаточно времени поговорить сегодня вечером. Мы с моим маленьким другом будем есть, пить и строить великие планы, хорошо?

- Хорошо, мой толстый друг, - ответил Тирион. Ты думаешь использовать меня к своей выгоде. Это в порядке вещей у торговых князей Вольных городов. «Солдаты специй и лорды сыров» - презрительно называл их его лорд-отец. Если бы в один из дней на рассвете Иллирио Мопатис увидел, что мёртвый карлик ему выгоднее живого, то уже на закате Тирион обнаружил бы себя упакованным в другую винную бочку. Было бы хорошо исчезнуть до того, как этот день настанет. А что он настанет непременно, Тирион не сомневался. Серсея никогда не забудет о нём и даже Джейме может расстроиться, найдя стрелу в животе отца.

Лёгкий ветерок рябил внизу воду в бассейне вокруг обнажённого меченосца. Это напомнило ему, как Тиша ерошила его волосы во время ложной весны их свадьбы, перед тем, как он помог гвардейцам отца изнасиловать её. Он думал о тех гвардейцах во время своего бегства, пытаясь вспомнить, сколько их было. Ты думаешь, что можешь вспомнить это, но нет. Десяток? Сколько? Сотня? Он не мог сказать.  Они были взрослыми мужчинами, высокими и сильными, хотя любой мужчина выше тринадцатилетнего карлика. Тиша знает их число. Каждый из них дал ей по серебряному оленю, так что ей нужно было просто сосчитать монеты. По серебряку за каждого и один золотой за меня. Отец заставил его заплатить ей тоже. Ланнистеры всегда платят долги.

«Куда все шлюхи отправляются» - услышал он снова лорда Тайвина и снова загудела тетива.

Магистр пригласил его исследовать дом. Он нашёл чистую одежду в кедровом сундуке, инкрустированном ляписом и перламутром. Одежда была пошита на мальчишку, как он понял, натянув её на себя. Ткань была достаточно дорогой, хотя и отдавала затхлостью, но штанины были слишком длинны, рукава – коротки, а воротник таким тугим, что он, скорее всего, удавился бы им и почернел лицом, как Джоффри, если бы ему удалось его застегнуть. Одежда была слегка поедена молью. По крайней мере, она не воняет рвотой.

Тирион начал своё исследование с кухни, где две толстые женщины и мальчик-судомойка настороженно наблюдали за тем, как он подкрепился сыром, хлебом и инжиром.

- Доброе утро вам, прекрасные дамы, - обратился он к ним с поклоном, - Вы знаете, куда отправляются шлюхи?

Не дождавшись ответа, он повторил вопрос на Высоком валирийском, заменив слово «шлюхи» на «куртизанки». Та кухарка, что была помоложе и толще, лишь пожала плечами.

Он размышлял, что будет, если схватить их за руки и потащить к себе в спальню. Ни одна не осмелится отказать вам, заявил Иллирио, однако Тирион не думал, что это относится также и к этим двоим. Та, что помоложе, была достаточно старой, чтобы быть его матерью, а старшая выглядела как её мать. Обе они были такими же жирными, как Иллирио, с титьками размером побольше его головы. Я рискую в них задохнуться. Были способы умереть и похуже. Смерть его лорда-отца, к примеру. Лучше бы он оставил перед смертью немного золота вместо дерьма. Лорд Тайвин мог скупиться на проявления признания и привязанности, но всегда был щедр, когда дело касалось монет. Только одно может быть более жалким, чем карлик без носа – карлик без носа и золота.

Тирион оставил толстух среди хлебов и чайников и отправился искать подвал, где Иллирио сцедил его из бочки прошлой ночью. Найти его оказалось нетрудно. Здесь было достаточно вина, чтобы обеспечить его выпивкой на сотню лет. Сладкое красное из Простора и сухое красное из Дорна, бледное янтарное Пентошийское, зелёный Мирийский нектар, три бочки Борского золотого, даже вина легендарного востока, из Кварта и Йи Ти, Сумеречного Ассшая. В итоге, Тирион выбрал бочонок крепкого вина, отмеченный знаком личного хранилища лорда Рансфорда Редвина, деда нынешнего повелителя Бора. Вкус его был томным и пьянящим, пурпурный цвет таким тёмным, что выглядел почти чёрным в полумраке подвала. Тирион нацедил чашу и кувшин приличной вместимости, взял их и отправился в сад выпить под вишнями, которые он видел.

Так получилось, что он ошибся дверью и никак не мог найти бассейн, который видел из окна, но это не имело значения. Сады за домом были столь же приятны глазу и более обширны. Он прогуливался там некоторое время, попивая вино. Стены могли посрамить какой-нибудь приличный замок, а декоративные пики на гребне выглядели странно без торчащих на них голов. Тирион представил, как смотрелась бы на них голова его сестрицы с вымазанными дёгтем золотыми волосами и мухами, жужжащими у неё во рту.  Да, и Джейме может заполучить шип рядом с ней, рассудил он. Никто не сможет вклинится между моим братцем и моей сестрицей.

С верёвкой и кошкой он смог бы перебраться через стену. У него были сильные руки и небольшой вес. Он вполне мог вскарабкаться, если удастся избежать шипов. Завтра надо будет поискать верёвку, решил Тирион.

За время прогулки он заметил трое ворот – главные парадные ворота в дом, задняя дверь с собачьими будками и садовая калитка, спрятанная в зарослях бледного плюща. Последняя была заперта, остальные охранялись. Стражники были пухлыми, их лица были гладкими, как детские попки, и каждый носил остроконечную бронзовую шапку. Тирион знал, что это за евнухи, знал, какова их репутация. Они ничего не бояться, не чувствуют боли, рассказывали ему, и они преданы своему хозяину до самой смерти. Я бы мог хорошо использовать несколько сотен таких, если бы они принадлежали мне, подумалось ему. Жаль,  я не подумал об этом, прежде чем стал нищим.

Он прогуливался по украшенной колоннами галерее и сквозь заострённые арки, пока не очутился во внутреннем дворе, где женщина старательно стирала одежду. На взгляд ей было столько же лет, сколько ему, голову её покрывали тусклые рыжие волосы, а лицо усеяли веснушки.

- Хочешь выпить вина? – спросил он её. Она посмотрела на него неуверенно.

- У меня нет чаши для тебя, поэтому будем пить по очереди.

Прачка вернулась к отжиму туник и развешиванию их для просушки. Тирион присел на каменную скамью вместе со своим кувшином.

- Скажи мне, насколько глубоко я могу доверять магистру Иллирио?

Это имя заставило её поднять глаза.

- Что глубоко?

Посмеиваясь, он скрестил свои короткие ноги и отхлебнул вина.

- Мне не хочется играть ту роль, которую этот торговец сыром заготовил для меня, но как я могу отказаться? Ворота охраняются. Что, если ты спрячешь меня под своей юбкой? Я был бы тебе так благодарен, я даже женился бы на тебе. У меня было две жены, отчего же не взять третью? Ах, но где же мы будем жить? – он подарил ей настолько приятную улыбку, насколько она может получиться у человека с половиной носа.

- У меня племянница в Солнечном Копье, я тебе говорил? Я бы мог натворить достаточно в Дорне с Мирцеллой. Я мог бы столкнуть племянницу с племянником в войне, вот была бы потеха!

Прачка закрепила на верёвке одну из туник Иллирио, большую, как парус.

- Мне должно быть стыдно за такие злые замыслы, ты совершенно права. Лучше бы мне отправиться на Стену. Они говорят, что все преступления стираются, когда человек вступает в Ночной Дозор. Хотя, боюсь, они не позволили бы мне оставить тебя при себе, дорогуша. В Дозоре нет женщин, нет сладких веснушчатых жён, чтобы согревать наши постели по ночам – только холодные ветра, солёная треска и водянистое пиво. Как ты думаешь, стал бы я выше в чёрном, моя госпожа? – он наполнил чашу снова. – Что скажешь? Север или юг? Должен ли я искупить былые грехи или совершить несколько новых?

Прачка одарила его долгим взглядом, подняла свою корзину и ушла прочь. Я не выгляжу человеком, способным удержать жену надолго, отметил Тирион. Его кувшин каким-то образом оказался пустым. Возможно, следует снова спуститься в подвал. Однако, крепкое вино уже кружило его голову, да и ступени в подвал слишком круты.

- Куда отправляются шлюхи? – спросил он бельё, хлопающее на верёвке. Наверное, стоило спросить у прачки. Не подумай, дорогая, что я считаю тебя шлюхой, но, возможно, ты знаешь, куда они отправляются. А лучше всего было спросить это у отца.

- Куда все шлюхи отправляются, - сказал лорд Тайвин. Она любила меня. Она была дочкой арендатора, она полюбила меня и вышла замуж, она доверилась мне.

Пустой кувшин выскользнул из его руки и покатился через двор. Тирион оттолкнулся от скамьи и отправился вслед за ним. По дороге он заметил грибы, проросшие из трещин плитки, которой был вымощен двор. Они были бледно-белыми, в крапинку, с красными пластинками с нижней стороны, тёмной, как кровь. Карлик сорвал один и понюхал. Восхитительно, подумал он, и смертельно.

Всего он насчитал семь грибов. Возможно, Семеро пытались что-то сказать ему. Он сорвал их все, бережно завернул в перчатку, которую снял с верёвки, и засунул в карман. От усилий у него закружилась голова, поэтому он вскарабкался обратно на скамью, свернулся калачиком и закрыл глаза.