Он надеялся, что два новых гарнизона изменят положение. Дозор может пустить кровь вольному народу, но, в конце концов, нам не хватит сил, чтобы остановить их. Предание Манса Налётчика огню не отменяет этой истины. Мы по-прежнему слишком малочисленны, а их всё также много. И без разведчиков от нас пользы не больше, чем от слепцов. Я должен отправить людей за Стену. Но даже если я сделаю это, вернуться ли они назад?
Туннель под стеной был узким и извилистым, а многие из одичалых были стары, больны или изранены, так что двигались болезненно медленно. К моменту, когда последние из них преклонили колено, опустилась ночь. Огонь в яме догорал, и тень короля на Стене уменьшилась на четверть от своей первоначальной высоты. Джон Сноу мог видеть в воздухе пар от его дыхания. Холодно, подумал он, и похолодает ещё. Это представление слишком затянулось.
Примерно два или три десятка пленных задержались возле частокола. Среди них были четверо великанов, массивные волосатые существа с покатыми плечами, ногами, толстыми, как стволы деревьев и огромными, широкими ступнями. Несмотря на свой рост, они вполне могли бы пройти под Стеной, но один из них не хотел бросать своего мамонта, а другие не хотели оставлять его самого. Остальные оставшиеся были обычными людьми. Некоторые умерли к концу дня, некоторые ещё только умирали, но гораздо больше было их родственников и товарищей, не желавших отказываться от них даже за миску лукового супа.
Некоторые тряслись от холода, а кто-то закоченел настолько, что не мог даже дрожать, но все они слушали, как голос короля прогремел, отражаясь от Стены.
- Вы все вольны уйти, - сказал им Станнис. – Расскажите вашим соплеменникам о том, чему вы стали свидетелями. Расскажите им, что вы видели истинного короля и что они могут присоединиться к его королевству, при условии, что будут покорны его воле. Если же нет, то им лучше бежать и прятаться. Я не потерплю новых нападений на мою Стену.
- Одно королевство, один бог, один король! – провозгласила леди Мелисандра.
Люди королевы подхватили этот крик, стуча торцами своих копий о щиты:
- Одно королевство, один бог, один король! Станнис! Станнис! ОДНО КОРОЛЕВСТВО, ОДИН БОГ, ОДИН КОРОЛЬ!
Он заметил, что Вэль не присоединилась к общему хору. Как и никто из братьев Ночного Дозора. Во время общего шума несколько оставшихся одичалых растворились среди деревьев. Великаны тронулись в путь последними, двое - сидя на спине мамонта, а двое пешком. Остались только мертвецы. Джон наблюдал, как Станнис спускается с помоста в сопровождении Мелисандры. Его красная тень. Она никогда не отходила от него надолго. Королевский почётный караул обступил их – сэр Годри, сэр Клейтон и ещё дюжина других рыцарей, все из людей королевы. Лунный свет поблёскивал на их доспехах и ветер развевал плащи.
- Лорд-стюард, - обратился Джон к Маршу. – Разбейте частокол на дрова и сожгите трупы.
- Как прикажете, милорд, - Марш рявкнул, отдавая распоряжения и рой его стюардов отделился от рядов и набросился на деревянную изгородь. Лорд-стюард, хмурясь, наблюдал за ними.
- Эти одичалые… думаете, они будут хранить верность, милорд?
- Некоторые будут. Не все. У них, как и у нас, есть свои трусы и мошенники, слабаки и дураки.
- Наши обеты… ведь мы клялись защищать королевство…
- Как только вольный народ поселится в Даре, они сами станут частью королевства, - отметил Джон. – Наступили отчаянные дни, и дальше будет только хуже. Мы видели лицо нашего настоящего врага – мёртвое белое лицо с яркими голубыми глазами. Вольный народ его тоже видел. Станнис в этом не ошибается. Мы должны объединить с одичалыми наши усилия.
- Объединённые усилия против общего врага, это я могу принять, - произнёс Боуэн Марш. – Но это не значит, что мы должны пропустить десятки тысяч полуголодных дикарей на ту сторону Стены. Отпустите их назад в их деревни сражаться с Иными, пока мы запечатываем ворота. Это будет нетрудно, как сказал мне Овелл. Нам нужно только заполнить туннели битым камнем и затопить водой. Стена доделает остальное. Холод, вес… как только сменится луна, не останется и признака того, что здесь когда-то были ворота. Любому врагу придётся проламывать себе дорогу.
- Или вскарабкаться.
- Вряд ли, - возразил Марш. – Они не налётчики, самое большее, на что их хватит – это украсть себе жену и стащить, что плохо лежит. А у того же Тормунда старухи, дети, стада овец и коз, даже мамонты. Ему без ворот не обойтись, а их осталось только трое. Если же он отправит верхолазов на Стену, что ж, защищаться от них не сложнее, чем удить рыбу в котелке.
Рыба никогда не выберется из котелка наружу и не всадит тебе копьё в брюхо. Джон как-то сам карабкался на Стену.
Марш продолжал:
- Лучники Манса Налётчика должно быть выпустили по нам десять тысяч стрел, судя по количеству обломков древков, которые мы собрали. До наших же людей на верху Стены долетело не больше сотни, да и то, большинство из них было занесено случайными порывами ветра. Рыжий Алин из Розвуда стал единственным, кто погиб от этого, хотя и его убило падение, а вовсе не стрела, вонзившаяся в ногу. Донал Нойе пал, удерживая ворота. Доблестный поступок, конечно, но если бы ворота были запечатаны, наш храбрый оружейник мог бы и сейчас быть с нами. Неважно, столкнёмся ли мы с сотней врагов или с сотней тысяч. Пока мы стоим наверху Стены, а они внизу, они не причинят нам вреда.
Он не ошибся. Набег Манса Налётчика разбился о Стену, как волна о каменный берег, хотя её защитники были не более, чем горсткой стариков, сопляков и калек. Однако то, что предлагал Боуэн, шло против всех инстинктов Джона.
- Если мы запечатаем врата, то не сможем высылать наружу разведчиков, - указал он. – Мы станем подобны слепцам.
- Последний поход лорда Мормонта стоил Дозору четверти его людей. Нам нужно сохранить те силы, что ещё у нас остались. Каждая смерть ослабляет нас, а мы и так растянуты по Стене сверх всякой меры. Займи самую высокую гору и победишь в сражении, любил повторять мой дядя. Нет большей высоты, чем Стена, лорд-командующий.
- Станнис обещал землю, еду и правосудие всем одичалым, склонившим колено перед ним. Он никогда не позволит нам запечатать врата.
Марш поколебался:
- Лорд Сноу, я не из тех, кто пересказывает сплетни, но ходят разговоры, что вы становитесь слишком… слишком дружелюбны с лордом Станнисом. Некоторые даже предполагают, что вы… э…
Бунтовщик и предатель, ага, а ещё бастард и варг-оборотень в придачу. Янос Слинт мог сгинуть, но его ложь пустила корни.
- Я знаю, что говорят, - Джон слышал шепоты, видел людей, которые отворачивались, когда он проходил через двор. – И что же они предлагают мне сделать – поднять мечи против Станниса и одичалых? У Его милости бойцов втрое больше, не считая того, что он наш гость. Он защищён законами гостеприимства. И мы обязаны ему и его людям.
- Лорд Станнис помог нам, когда мы в этом нуждались, - упрямо гнул своё Марш, - но он по-прежнему мятежник и его дело обречено. Как будем обречены и мы, если Железный трон заклеймит нас, как предателей. Мы должны быть уверены, что не встанем на сторону проигравших.
- У меня нет намерения выбирать чью-либо сторону, - ответил Джон, - но я не так уверен в том исходе этой войны, какой представляется вам, милорд. Не со смертью лорда Тайвина.
Если верить слухам, пришедшим по Королевскому тракту, Десница короля был убит собственным сыном-карликом, когда сидел в уборной. Джон был краткое время знаком с Тирионом Ланнистером. Он взял мою руку и назвал меня другом. Трудно было поверить, что этот маленький человек мог убить собственного отца, но сам факт кончины лорда Тайвина сомнений не вызывал.
- Лев в Королевской Гавани – всего лишь детёныш, а Железный трон, как известно, способен разрезать на лоскуты и взрослого мужчину.
- Может быть, он пока всего лишь мальчик, милорд, но… короля Роберта любили, и большинство людей всё ещё считают Томмена его сыном. Чем больше они видят лорда Станниса, тем меньше любви он вызывает, а ещё меньше им нравится леди Мелисандра с её пламенем и этим зловещим красным богом. Они жалуются.
- Они жаловались на лорда-командующего Мормонта тоже. Мужчины любят жаловаться на своих жён и лордов, сказал он мне однажды. А если жён у них нет, то на своих лордов они жалуются вдвое больше. – Джон оглянулся на частокол. Две стены уже исчезли, третья быстро разбиралась. – Я оставлю вас здесь закончить, Боуэн. Убедитесь, что сожжён каждый труп. И благодарю вас за совет. Обещаю вам, что подумаю над тем, что вы сказали.
От ямы ещё поднимался в воздух дым и хлопья пепла, когда Джон рысью направился к воротам. Там он спешился и, держа своего скакуна на поводу, прошёл сквозь лёд на южную сторону. Скорбный Эдд шёл перед ним с факелом. Его пламя лизало потолок, так что ледяные слёзы падали сверху на каждом шагу.
- Было облегчением увидеть, как тот рог сгорел, милорд, - произнёс Эдд. – Только прошлой ночью мне снился сон, будто я решил поссать со Стены, когда кто-то решил дунуть в рог. Не то, чтобы я жаловался. Это было лучше моих старых снов, где Харма Собачья голова скармливала меня своим свиньям.
- Харма мертва, - ответил Джон.
– Но не её свиньи. Они смотрят на меня так, как Убийца обычно глядел на ветчину. Я не говорю, что одичалые собираются нам вредить. Ну да, мы раскололи на куски их богов и заставили их сжечь обломки, но мы дали им луковый суп. Какой бог может сравниться с доброй миской лукового супа? Я и сам бы от одной не отказался.
Запахи дыма и горелой плоти всё ещё держались в одежде Джона. Он знал, что нужно поесть, но больше нуждался в компании, а не в еде. Чаша вина с мейстером Эйемоном, немного тихих слов с Сэмом, несколько шуток с Пипом, Гренном и Жабой. Эйемон и Сэм ушли, а остальные друзья…
- Этим вечером я буду ужинать вместе со всеми.
- Варёные говядина и свёкла. – Кажется, скорбный Эдд всегда был в курсе того, что готовится на кухне. – Хотя Хобб говорит, что без хрена. Что хорошего может быть в варёной говядине без хрена?
С тех пор, как одичалые сожгли старый общий зал, люди Ночного Дозора совершали трапезы в каменном подвале под арсеналом, в похожем на пещеру зале, разделённом двумя рядами квадратных каменных столбов, со сводчатым потолком и большими бочками с вином и элем вдоль стен. Когда Джон вошёл, четверо строителей играли в плашки за ближайшим к ступеням столом. Ближе к огню сидела группа разведчиков и несколько людей короля, негромко разговаривавших.
Молодёжь собралась за другим столом, где Пип нарезал своим ножом репу.
- Ночь темна и полна репы, - вещал он важным голосом. – Давайте же будем молиться за оленину, дети мои, жареную с толикой лука и вкусной подливкой.
Его друзья рассмеялись – Гренн, Жаба, Атлас и вся остальная компания.
Джон не присоединился к общему смеху.
- Насмехаться над молитвами других людей – глупая затея, Пип. И опасная.
- Если красный бог обидится, пусть поразит меня.
Все улыбки исчезли.
- Мы смеялись только над жрицей, - сказал Атлас, гибкий и миловидный юноша, торговавший когда-то собой в Староместе. – Это была всего лишь шутка, милорд.
- У вас свои боги, у неё свои. Оставьте её в покое.
- А вот она наших в покое не оставит, - возразил Жаба. – Она называет семерых ложными богами, милорд. И старых богов тоже. Она заставила одичалых сжечь ветки чардрева. Вы сами видели.
Леди Мелисандра не под моей командой. А вы да. Я не допущу вражды между людьми короля и моими собственными.
Пип накрыл руку Жаба своей.
- Не каркай больше, храбрый Жаба, как сказал великий лорд Сноу, - Пип вскочил на ноги и отвесил Джону изысканный поклон. – Отныне я даже ушами шевелить не буду без вашего высокого позволения.
Он думает, что это всё какая-то игра. Джону хотелось немного вразумить его.
- Тряси своими ушами, сколько вздумается. А вот пустая болтовня может принести тебе неприятности.
- Я присмотрю за тем, чтобы он был осторожнее, - пообещал Гренн. - а если нет, то я ему тресну. – Он поколебался: - Поужинаете с нами, милорд? Оуэн, растолкай народ и освободи место для Джона.
Джон хотел этого больше всего. Нет, вынужден был он сказать себе, те дни прошли. Осознание этого ножом пронзило его внутренности. Они выбрали его, чтобы править. Стена его и их жизни тоже. Лорд может любить людей, которыми командует, как-то довелось ему услышать от лорда-отца, но другом им он быть не может. Однажды ему может понадобиться свершить над ними суд или отправить их на смерть.
- Как-нибудь в другой раз, - солгал лорд-командующий. – Эдд, присмотри лучше за своим ужином. – Мне нужно закончить дело.
Снаружи воздух показался холодней, чем прежде. Проходя через замок, он видел свет свечей, мерцавший в окнах Королевской башни. Вэль стояла на крыше, глядя поверх стены. Станнис держал её поближе к себе, в комнатах, расположенных над его собственными покоями, но разрешал выходить на прогулку на крепостные стены. Она выглядит одинокой, подумал Джон. Одинокой и прекрасной. Игритт была симпатичной на свой лад, с её рыжими волосами, поцелованными огнём, и улыбкой, оживлявшей лицо. Вэль не было нужды улыбаться – к ней и так были бы прикованы все мужские взгляды в любом уголке мира.
Тем не менее, принцесса одичалых не была любимицей своих тюремщиков. Она называла их «коленопреклонившими» и трижды пыталась сбежать. Стоило одному из ратников утратить бдительность в её присутствии, как она выхватила кинжал у него из ножен и ударила ротозея в шею. Попади она на дюйм левее и он был бы мёртв.
Одинокая, прекрасная и смертоносная, думал Джон, и я мог бы обладать ею. Ею, Винтерфеллом и именем моего лорда-отца. Вместо этого он выбрал чёрный плащ и стену изо льда. Вместо этого он выбрал честь. Разновидность чести бастарда.
Стена маячила справа от него, когда он проходил через двор. Её ледяная громада бледно мерцала, но подножие терялось в тени. Возле ворот тусклый оранжевый свет пробивался между брусьями загородки, в которой стражники укрывались от ветра. Джон слышал скрип цепей, на которых покачивалась клеть, царапая лёд. На вершине часовые толпились вокруг жаровни и перекрикивались, чтобы быть услышанными за ветром. Или же замолкали, устав надрываться и каждого окутывал собственный кокон тишины. Я буду ходить по льду. Стена моя.
Он шёл под остатками стен башни лорда-командующего, мимо того места, где Игритт умерла у него на руках, когда рядом появился Призрак. Его тёплое дыхание струилось паром на холоде. В лунном свете его красные глаза светились, как огненные лужицы. Во рту у Джона появился вкус горячей крови, и он догадался, что Призрак убил сегодня вечером. Нет, подумал он. Я человек, а не волк. Он вытер губы тыльной стороной перчатки и сплюнул.
Клидас по-прежнему занимал комнаты под птичником. Он пришёл на стук Джона, шаркая ногами и держа в руках тонкую свечу.
- Не помешаю? - спросил Джон.
- Нисколько, - Клидас распахнул дверь шире. – Я грею вино. Не желает ли милорд бокальчик?
- С удовольствием.
Его руки застыли на холоде. Он снял перчатки и размял пальцы.
Клидас вернулся к очагу помешать вино. Ему лет шестьдесят, если не больше. Старик. Только кажется, что он моложе Эйемона. Коротенький и толстый, с тусклыми розовыми глазами, как у некоторых ночных существ. Несколько белых волос торчали на его лысине. Когда Клидас налил, Джон обхватил чашу обеими руками, вдохнул аромат специй, сделал глоток. Тепло потекло в его груди. Он отпил ещё, долго и глубоко, чтобы смыть изо рта вкус крови.
- Люди королевы говорят, что Король-за-Стеной умер обесчещенным. Будто он вопил о пощаде и отрицал, что он король.
- Было дело. Светозарный сиял ярче, чем когда бы то ни было. Он блистал, как солнце. – Джон поднял свою чашу. – За короля Станниса и его волшебный меч.
Вино горчило на губах.
- Его милость не простой человек. Как всякий, кто носит корону. Многие хорошие люди были дурными королями, повторял мейстер Эйемон, и некоторые плохие сделались хорошими правителями.
- Он знал, что говорил. - Эйемон Таргариен видел девять королей на Железном троне. Он был сыном короля, братом короля и королевским дядей. – Я посмотрел книгу, которую мейстер Эйемон мне оставил. Нефритовый сборник. Страницы, где говориться об Азоре Ахае. Светозарный был его мечом. Закалённый в крови его жены, если верить Вотару. С той поры Светозарный никогда не был холодным на ощупь. Вместо этого он хранил в себе тепло тела Ниссы-Ниссы. В сражении его лезвие вспыхивало огненным жаром. Однажды Азор Ахай бился с чудовищем. Когда он пронзил мечом брюхо зверя, его кровь закипела. Дым и пар повалили у него изо рта, глаза лопнули и вытекли из глазниц, а тело вспыхнуло пламенем.
Клидас мигнул.
- Меч, который создаёт собственный жар…
- …был бы подходящей вещью на Стене. – Джон отставил свою винную чашу и натянул перчатки на кротовьем меху. – Жаль, что меч, которым владеет Станнис, холодный. Мне будет любопытно посмотреть, как его Светозарный поведёт себя в бою. Благодарю тебя за вино. Призрак, ко мне.
Джон Сноу поднял капюшон своего плаща и вышел за дверь. Белый волк последовал за ним в ночь.
В арсенале было темно и тихо. Джон кивнул стражникам, проходя мимо стоек с копьями в свои комнаты. Он повесил пояс с мечом на колышек рядом с дверью, на соседний – свой плащ. Стянув перчатки, он обнаружил, что руки вновь окоченели от холода. Из-за этого он долго возился, прежде чем смог зажечь свечу. Призрак свернулся на своей подстилке и уснул, но Джону было ещё рано отдыхать. Исцарапанный сосновый стол покрывали карты Стены, земель за ней, донесения разведчиков, а также письмо из Сумеречной Башни, написанное рукой сэра Дэниса Маллистера.
Он перечитал письмо из Сумеречной Башни ещё раз, заострил перо и откупорил горшочек с жирными чёрными чернилами. Он написал два письма, одно сэру Дэнису, второе Коттеру Пайку. Оба они просили его дать им больше людей. Халдера и Жабу он назначил на запад, в Сумеречную Башню, Гренна и Пипа - в Восточный Дозор-у-Моря. Чернила не хотели течь ровно и все слова получались у него короткими, грубыми и неуклюжими, как он ни старался.
Когда он наконец-то отложил перо, в комнате совсем стемнело и похолодало. Ему почудилось, будто стены сдвинулись внутрь. Расположившись над окном, ворон Старого Медведя поглядывал на него вниз умными чёрными глазами. Мой последний друг, с сожалением подумал Джон. И лучше мне пережить тебя, или ты расклюёшь мне лицо тоже. Призрак не в счёт. Призрак ближе, чем друг. Призрак – часть меня.
Джон поднялся и пошёл по ступеням к узкой койке, когда-то принадлежавшей Доналу Нойе. Вот мой жребий, подумал он, раздеваясь, отныне и до конца моих дней.
Комментариев нет:
Отправить комментарий